Самые известные и самые странные деньги Гражданской войны – это керенки, казначейские знаки достоинством 20 и 40 рублей. Примечательно, что при Александре Керенском они едва лишь успели появиться, а в широкий оборот пошли уже при советской власти. И ходили до 1922 года.
ВРЕМЕННЫЕ ДЕНЬГИ ВРЕМЕННОГО ПРАВИТЕЛЬСТВА
Первая мировая война разрушила золотой стандарт российского рубля, вымыла из обращения серебряную, а затем и медную монету. Внутренние займы, гарантировавшие 4% ежегодного дохода, принесли держателям лишь огромные убытки – только в 1915 году инфляция достигла 30%. Желающих дать государству взаймы резко убавилось. Падение производства, компенсации семьям за призыв кормильца на войну, сокращение таможенных сборов и налоговых поступлений, сухой закон (потеря миллиарда рублей в год от винной монополии), гигантские расходы на войну и еще целый ряд причин заставили государство включить печатный станок. Цены росли, утративший устойчивость рубль стремительно обесценивался.
Инфляция перерастала в гиперинфляцию. С 1 января 1914 года по 1 января 1917 года цены выросли на 194%, а с 1 января по 1 декабря 1917 года – на 426%. К Октябрьской революции хлеб по сравнению с 1914 годом подорожал в 16 раз, картофель – в 20 раз, сахар – в 27 раз.
С первых дней своего существования Временное правительство приступило к активной эмиссии денег. С 4 марта по 6 октября 1917 года объем эмиссии был доведен до 16,5 млрд. руб. За 8 месяцев пребывания у власти Временное правительство выпустило бумажных денежных знаков больше, чем правительство Николая II за 32 месяца мировой войны. Параллельно с дензнаками дореволюционного образца указом от 26 апреля 1917 года в обращение были выпущены государственные кредитные билеты достоинством 250 и 1000 рублей. Поскольку на 1000-рублевой купюре был изображен Таврический дворец с надписью «Государственная Дума», эти деньги получили в народе название думские или думки. Царские же ассигнации назывались романовскими.
К новым деньгам население, особенно сельское, относилось с недоверием. От думских предпочитали побыстрее избавиться, а романовские, особенно крупные номиналы, использовали как средство накопления. Проще говоря, припрятывали. Так в стране возник еще и денежный голод – нехватка дензнаков в обращении.
В августе 1917 года включился сезонный фактор – реализация урожая. Временное правительство на 100% увеличило закупочные цены на хлеб. Наличных денег потребовалось еще больше. В качестве платежных средств в оборот были пущены краткосрочные обязательства государственного казначейства, облигации займов, купоны ценных бумаг.
Кризис наличности решено было подавить массовым выпуском простых в производстве денежных знаков достоинством 20 и 40 рублей. Указ правительства Александра Керенского об их выпуске датирован 23 августа 1917 года. Для ускорения процесса за основу взяли клише десятирублевых марок консульского сбора, сохранив их размер и количество в листе – 40 штук. Не имеющие номера, серии, года выпуска и подписи управляющего банком, довольно невыразительные деньги размером с водочную этикетку выглядели несолидно и несли наименование «казначейский знак».
В обращение новые деньги поступили в конце сентября. Постановление об их выпуске напечатано 17 сентября 1917 года в № 155 «Вестника Временного правительства». В публикации отмечалось, что выпуск казначейских знаков является временной мерой и вызван чрезвычайными обстоятельствами. Но уже через несколько дней Вестник» № 158 писал: «Министерство финансов заявляет, что новые деньги имеют совершенно такую же силу, как и прежние, и обеспечены в той же мере, как и те, к которым все привыкли. Министерство финансов приглашает не верить злонамеренным людям, которые, пробравшись к нам из неприятельских стран и стараясь всячески запугать народ, ввести его в заблуждение и смущать его покой, будут стремиться вселить недоверие к новым денежным знакам». Далее разъяснялось, что массовый выпуск «простых» дензнаков предпринят для покрытия денежного дефицита. После увеличения полиграфических мощностей и изготовления необходимого запаса кредитных билетов нового образца казначейские знаки будут изъяты из обращения.
Зачем понадобилось столь яростно защищать новые дензнаки от «злонамеренных людей», объясняет заметка в «Петроградской газете» от 22 сентября 1917 года. В ней сообщается, что государственные служащие в течение двух предыдущих дней отказывались получать зарплату новыми деньгами. «Отказником» также оказался Финляндский банк, запретивший принимать казначейские знаки в железнодорожных кассах. Впрочем, де-факто уже отделявшаяся от России полуавтономная Финляндия, в большей мере таким способом ограждала свою экономику от внешнего влияния.
Многоцветные, со сложным рисунком романовские имели длительный цикл изготовления. Листы неоднократно прогоняли через печатные станки, требующие точной настройки. Много времени отнимала последовательная нумерация банкнот. Керенки можно было печатать в несколько раз быстрее, а их статус временных денег вообще позволял не церемониться с качеством. Поэтому их отдельные экземпляры так отличаются тоном, толщиной линий, совмещением графических элементов. Наверное, это и породило миф о повсеместной подделке керенок. Якобы их печатали даже краской для полов и крыш на любой бумаге чуть ли не в каждом подвале.
Подделать расчетный знак, площадь которого в 5–10 раз меньше прочих банкнот, в 5–10 раз легче. Но все равно требуются похожая бумага, граверные работы, полиграфическое оборудование и профессиональные навыки. В 1918–1919 годах в Москве и Петербурге несколько раз задерживали фальсификаторов керенок, и всегда это были профессиональные печатники, художники и граверы. Однако в 1919 году в ходу были совсем уже примитивные совзнаки, подделывать которые было на порядок легче. А их номиналы были в десятки и сотни раз выше, чем у керенок. Подделывать бумажки в 20 и 40 рублей уже не имело смысла. Тем более что фальсификация денег приравнивалась к контрреволюционной деятельности и каралась расстрелом. За первые 9 месяцев 1919 года ЧК поставила к стенке несколько шаек фальшивомонетчиков: в Москве – 29 человек, в Петрограде, по некоторым данным, – около 60.
 |
По страницам книг и журналов несколько десятков лет кочует история о подделке керенок прямо в штабе белого атамана Булак-Балаховича его офицерами. Источником служит газета «Известия ВЦИК» от 7 сентября 1919 года, сообщавшая: «В захваченном нашими войсками Пскове в белогвардейском штабе найдено больше пуда почти готовых 40-рублевых керенок. Лицевая их сторона подделана довольно хорошо, оборотную белые не успели закончить печатанием». И даже сам генерал Юденич, конфликтовавший с атаманом, в своих приказах обвинял Балаховича в разбоях, мародерстве и изготовлении фальшивых денег.
Московский бонист А.С.Коршунов, исследовавший этот вопрос, не обнаружил никаких конкретных доказательств подделки денег атаманом (кстати, бывшим командиром красногвардейского полка). Косвенные данные позволяют сделать выводы, что печатание фальшивых 40-рублевых керенок с самодельных клише и на примитивном оборудовании носило не уголовный, а «военно-экономический» характер – для распространения на советской территории в ущерб противнику. И производилось не без ведома Главного командования, хотя и недолго. Одновременно с этим в Пскове шла подготовка местной эмиссии временных разменных знаков полевого казначейства, не отпечатанных до конца и не поступивших в обращение ввиду быстрого падения города. А.С.Коршунов приводит отрывок из журнала для коллекционеров 1926 года с воспоминаниями очевидца: «В 1919 г. при вступлении частей Красной Армии в г [ород] Псков красноармейцы таскали целыми листами недопечатанные денежные знаки, похожие на керенки, только значительно меньшего размера. Деньги эти были напечатаны только на одной стороне, а другая оставалась чистой и найдены были в помещении штаба Балаховича в довольно большом количестве (целыми кипами)...»
КЕРЕНКИ АТАКУЮТ, СИБИРКИ ОТСТУПАЮТ
С конца 1917 года керенки рассылались по всей России. Ими выдавали большую часть зарплаты госслужащим и оплачивали расходы госструктур, включая армию, транспорт и т.д. Поэтому к началу Гражданской войны керенки повсюду стали привычным платежным средством. Когда едва ли не повсеместно началось печатание местных денег областными и городскими Советами, отделениями банков, а то и просто частными лицами, вызванное дефицитом денежных знаков в условиях галопирующей инфляции, романовские, думские и керенки получили статус «настоящих» денег. Ведь их печатали еще тогда, когда теоретически они обеспечивались золотым запасом России. На региональных рынках керенки, как правило, котировались выше местных денежных знаков.
В Москве, Петрограде и Центральной России свирепствовала гиперинфляция. На некоторое время была установлена система «военного коммунизма», когда деньги фактически были отменены. Население получало продовольственный паек бесплатно, несколько позже – по фиксированным низким ценам, предприятия обеспечивались бесплатным сырьем, а транспорт, почта, театры работали бесплатно. Однако в прифронтовой зоне требовались деньги. Причем такие, которые признает население. И керенки оказались как нельзя кстати. Тем более что на периферии уровень цен был совсем иной, чем в Москве и Питере. Централизованного снабжения Красной армии, как, впрочем, и Белой, почти не существовало. Красноармейцы покупали продукты и фураж у местных жителей за керенки, которые получали в виде жалованья.
Население брало знакомые деньги охотно, поскольку в отличие от советских денег – совзнаков и различных белогвардейских эмиссий они свободно ходили по обе стороны фронта и ценились достаточно высоко. Более того, на территории белых правительств, где уровень инфляции был во много раз ниже, покупательная способность керенок резко возрастала. Таким образом, в руках советского правительства оказался мощный механизм финансирования военных расходов за счет печатанья бумажных денег бывшего Временного правительства. Причем обращение советских керенок на территории белых поддерживало их высокий курс. Так что товарооборот на белых территориях подпитывался советскими деньгами, и это, в свою очередь, облегчало финансирование Красной Армии.
Вот что пишет в своих харбинских мемуарах генерал-лейтенант Георгий Клерже: «Но по дороге в вагоне, где-то около Кургана, мне пришлось столкнуться с существованием различной расценки денежных знаков, причем сибирские, как оказалось, котировались ниже думских, которые, в свою очередь, шли дешевле царских. За пуд партии пшеницы, только что проданной по 22 рубля керенок, было уплачено частью по 25 сибирских, а частью 20 царскими. Это объяснялось близостью фронта, где керенки, ходившие по обе его стороны, считались более удобными, чем сибирские, имевшие одностороннее хождение. И тут большевики, не считавшиеся с населением и различными этическими и справедливыми требованиями и просто принуждавшие к исполнению своих желаний, достигали того, что преимущество было не на стороне белых».
 |
Особую роль сыграли керенки на Восточном (колчаковском) фронте. Белые солдаты, находившие у убитых и пленных красноармейцев десятки тысяч керенок, становились богачами. Они посылали эти деньги своим семьям, а те на них покупали сразу новый дом, лошадь, корову и прочее крестьянское обзаведение. Это был мощный стимул воевать с большевиками.
Весеннее наступление армии Колчака буквально затопило Сибирь трофейными керенками. Это привело к росту цен и обесцениванию вообще всех бумажных денег. Министерство финансов Омского правительства основные доходы имело от винной монополии и от эксплуатации железных дорог. Но эти средства быстро обесценивались, в том числе из-за притока керенок. Впрочем, правительство и само широко печатало бумажные деньги, разгоняя инфляцию.
Деньги – кровь экономики. Война и государственный аппарат тоже требуют много денег. У Сибирского (Омского) правительства наличных средств было крайне мало. Поэтому своим постановлением от 17 октября 1918 года оно узаконило все ранее выпущенные учреждениями советской власти денежные знаки. Их только следовало зарегистрировать и заштемпелевать до 1 декабря того же года. Однако 25 февраля 1919 года срок регистрации продлили до 1 апреля 1919 года. Главной причиной обращения идеологически чуждых дензнаков были государственные нужды. А в областных банковских конторах имелись запасы местных бон – «мухинок», «краснощековок», «молотков»┘
Деньги местных Советов, отпечатанные в основном мелкими номиналами, чтобы обеспечить торговлю разменными средствами, не могли ликвидировать нехватку финансов. Ценились они гораздо ниже всех прочих, а потому уже весной 1919 года практически вышли из обращения. Колчак, точнее, его Минфин, поскольку сам Верховный был некомпетентен в этих вопросах, пошел тем же путем, что проторили Временное правительство и большевики, – начал печатать необеспеченные бумажные деньги.
В октябре 1918 года Сибирское правительство, узаконив дензнаки местных Советов, решило эмитировать собственные деньги. Однако выпустило их уже после переворота, когда адмирал Колчак объявил себя Верховным правителем. Посчитав невозможным основывать денежное обращение на золотом запасе России, значительная часть которого была в руках адмирала – свыше 700 млн. золотых рублей (у большевиков – не более 600), Верховный правитель решил гарантировать бумажные дензнаки своим честным именем. Поэтому его банкноты номиналом от 100 до 5000 рублей назывались «5% краткосрочное обязательство Государственного казначейства» и напоминали вексель. На одной стороне был напечатан текст, обещавший «предъявителю сего» уплатить через год сумму номинала «путем учета, без удержания 5% сбора с доходов от денежных капиталов». Оборотная сторона была чистой, не считая однотонного узора-сетки. Подразумевалось, что в течение года Россия будет освобождена от большевиков, и тогда обязательства обменяют на нормальные банкноты Государственного банка.
Под Экспедицию заготовления государственных бумаг реквизировали частную типографию, до того печатавшую только афиши и этикетки. Качество поспешно производимых денег было крайне низким, вплоть до того, что целая партия 500-рублевых обязательств вышла с грамматической ошибкой в тексте. Про расхождения в цвете и говорить нечего. Понятно, что такие деньги, напоминающие ломбардные квитанции, доверия не вызывали. А подделывать их было в 100 раз легче, чем керенки. Китайские и японские дельцы печатали их сотнями миллионов, а одна из конфискованных партий потянула на 2,5 млрд.
 |
Но именно этими деньгами было решено выплачивать зарплату чиновникам, военнослужащим, железнодорожникам и т.д. При этом все иностранные части армии Колчака, дружно отказавшиеся принимать бумажки, получали содержание золотом. А таких воинских формирований по всей Сибири было предостаточно: 50-тысячный чехословацкий корпус, польская дивизия, австро-германский, румынский и украинский полки, венгерский батальон и Королевский сербский эскадрон. Имелась даже итальянская часть.
Казачьи атаманы тоже предпочитали золото, иначе не хотели иметь дела с Колчаком. Так что атаман Анненков получил 2 млн. рублей золотом, а атаман Семенов – 5 млн. Отказывались принимать «обязательства» филиалы зарубежных банков на Дальнем Востоке и кассы КВЖД.
Хуже всего пришлось солдатам на фронте. Им привозили деньги в крупных номиналах и выдавали одну купюру на троих. Разменять ее было невозможно, население сдачу не сдавало. Да и зачастую отказывалось принимать странные 5%-ные бумаги. А если и брало, то по совершенно убийственному курсу.
ПИРРОВА ПОБЕДА
Выпуская собственные деньги, Министерство финансов во главе с Иваном Михайловым хотело взять под контроль денежную массу и избавиться от засилья советских эмиссий. Главным препятствием денежной реформе посчитали хождение керенок, поскольку они пользовались слишком большой популярностью. Иван Михайлов патетически заявлял: «Большевики, как снегом, засеивают население ничего не стоящими бумажными деньгами. Машины, печатающие там бумажные деньги, работают с бешеной быстротой и выпускают по 140 миллионов рублей в день. Среди этих жалких бумажек первое место занимают керенки, так как печатать их очень легко и чрезвычайно дешево».
Таким образом, вину за расстроенное денежное обращение Сибири переложили на московских большевиков. А чтобы им было неповадно, Совет министров Сибирского правительства 15 апреля 1919 года принял решение об изъятии 20- и 40-рублевых керенок из оборота. В течение месяца владельцы обязаны были сдавать их в банковские учреждения и почтово-телеграфные конторы под «временные квитанции» на половину принятой суммы. По ним должны были заплатить колчаковскими краткосрочными обязательствами до 1 января 1920 года. Почтовые конторы ставили свои штемпеля на изъятых керенках и переправляли их в отделения Госбанка. По второй половине от суммы изъятых керенок расчет должен был длиться 20 лет, аж по 1940 год, начиная с 1 июля 1920 года по выданным «заемным листам» с 20 талонами.
Период сдачи казначейских знаков Временного правительства предусматривал продление во времени, но уже с понижением стоимости. Омские газеты сообщали, что керенки с 16 июня по 15 июля принимались по цене 50 копеек за 1 рубль, а с 16 июля – уже только за 25 копеек.
Изъятые неразрезанные листы керенок решено было использовать в пропагандистских целях. Генерал Георгий Клерже вспоминает: «Так, например, когда по представлению Министерства финансов были аннулированы керенки, то для большего эффекта и демонстрации этого смелого решения правительства было признано необходимым переклеймить все запасы указанных денег особыми агитационными лозунгами и пачками разбрасывать их с аэропланов над линией фронта большевиков и своих войск.
Составление агитационных лозунгов, клеймение и разброска с аэропланов были поручены Осведверху (Осведомительное управление при штабе Верховного главнокомандующего, занимавшееся пропагандой). Аннулированные керенки были заменены сибирскими банкнотами. Целыми тюками доставлялись в помещение Осведверха аннулированные распоряжением правительства адмирала А .В.Колчака бумажные денежные знаки времен Керенского двадцати- и сорокарублевого достоинства. Громадные листы неразрезанных банкнотов подвергались операции погашения их прежней стоимости путем напечатания поверх каждой купюры различных агитационных лозунгов».
Однако, как отмечает тот же генерал Клерже, «самый факт аннулирования┘ денег времен Керенского┘ произвел, в общем, скорее неблагоприятное впечатление». «Некоторые начальники войсковых частей, в том числе и генерал К.П.Нечаев, определенно, например, утверждали, что «отмена керенок понизила наступательный дух армии». Оказывается, что в случаях, когда представлялось возможным пограбить комиссарскую казну, которая обычно была полна денежными знаками Керенского, то это очень подзадоривало наиболее рьяных из разведчиков передовых частей войск, и они становились более активными в стремлении достигнуть своей «цели». Этим порывом увлекались другие части, и войска быстрее продвигались вперед».
Вывод из всей этой истории Клерже делает такой: «Действительно, «преждевременная» отмена правительством адмирала денежных знаков Временного Всероссийского правительства не вызывалась никакими серьезными соображениями, тем более что наряду с этим романовские банкноты такому «остракизму» не подвергались».
Упорядочивания денежного обращения вопреки утверждениям Министерства финансов не произошло. Продукты и товары вздорожали на 100–150%. Подскочил курс довоенных романовских денег. Сибирский рубль падал не только по отношению к царскому рублю, но и к знакам Временного правительства – думским. Ежемесячно приходилось печатать на 2 млрд. рублей краткосрочных обязательств. Примечательно, что большая часть денег, предназначавшихся на текущие государственные расходы, была потрачена на обмен изымавшихся из оборота керенок.
Доходы Омского правительства за первые шесть месяцев 1919 года составили около 843 млн. рублей. Расходы превысили их примерно в семь раз. Не исправил ситуацию и ввод в обращение в качестве дензнаков облигаций «Займа свободы», отпечатанных в США. В декабре 1919 года во Владивостоке 1 японскую иену меняли на 150 сибирских рублей. В отличие от большевиков, которые не только обуздали гиперинфляцию, но и восстановили твердый рубль, профессиональные финансисты всего за год планомерно привели правительство Колчака к экономическому краху. Керенки, точнее, борьба с ними, свою роль тоже сыграли. В придачу оказалась разбазарена большая часть золотого запаса России.
